21 апреля 1966 года
"Уехали. Еще через окно я благословил их в дорогу. Усиленно бьется сердце, чуть сжимается. Не думал, что так скоро после Тайынши будет Шортанды. Привезли разные вещи и… слезные письма от Франи, Гели и всех. Мария заехала по пути и исполнила поручение. Теперь уже у меня есть все, что нужно для работы. Когда она начнется?
Альбин прислал новый Миссал и надежду на что-то большее. Он пишет о Библии Тысячелетия и передает привет по случаю Миллениума (1000-й годовщины Крещения Польши). Видимо, они действительно придают этому большое значение. Я должен написать ему, как удивительно он начался для меня. Ну а юбилей? Отмечает Здзислав и еще кто-то, а Владислав – пятидесятилетие. Мне еще далеко до этого, но уже прошло 25 лет рукоположения, когда меня лишили права. И так это Божья благодать, что я мог праздновать этот день, ибо решение было принято в феврале. А прошлогоднее 33-летие? Это был шестой день заключения. Мне уже устроили экскурсию по поликлиникам и уже признали меня больным, осталось лишь пройти комиссию. В голове гудит и бьет, как молотком, но еще нужно отслужить Службу: «Во имя Отца». Друзья лежат на нарах – не обращают внимания. Жаль, что эта Служба без ничего – но нет, Он все-таки приходит, - чувствую Его присутствие, - как же сладко.
Сегодня в святой Литургии служили Казимир и Галка. Я читал Евангелие [отрывок] из Филипповой Кесарии: «Ты Христос, Сын Бога», а потом: «Врата ада Его не одолеют». Да, не одолеют! Какое удивительное воспоминание о нынешнем Папе, мученике: “Cajus Dalmata ex genere Diocletiani imperatoris”. Как не удивляться: на троне кровожадный тиран – а в подземельях прячется его родственник – Викарий Христа. Не одолеют. Написал Геле, чтобы добивалась часовни. У них есть право, которое основывается на Конституции. Они работали, обливались потом и кровью, отстраивая процветающие ныне поселения. Теперь им никто не может запретить беспрепятственную молитву. Умирающий имеет право пригласить священника, а здесь на всём пространстве нет ни одного, а если и появится кто, то его осуждают как преступника, и это тогда, когда налаживается связь с Ватиканом. Я просил, чтобы кто-нибудь приехал третьего мая. В этот день нет никакой возможности служить только одним немцам. Что за важный день миллениум – тысячелетие!»
(Отрывки из дневника “Strzepy” о. Серафима Кашубы OFM Cap)
Отец Серафим очень тронут преданностью и заботой своих верных друзей, которые посещают его в ссылке в Арыкты. Он радуется гостям, приехавшим из Тайынши, а после них – из Шортанды. К ссыльному священнику также приходят посылки из Польши от собратьев из монастыря. Отец Альбин Яноха – священник, которого в 1940 году советская власть изгнала из Львова, оправив в долгосрочную ссылку в исправительно-трудовые лагеря, – по возвращениюи в 1956 году в Польшу присылал отцу Серафиму книги и молитвенники, поддерживая с ним живую связь от имени братьев-капуцинов. Это было своеобразное возвращение долга, который о. Альбин чувствовал по отношению к отцу Серафиму: суровые годы ссылки, когда он испытывал особые лишения, Кашуба непрестанно заботился о нем, оказывая поддержку и пересылая различные передачки.
Находясь далеко в ссылке, Серафим переживает глубокое единство с католиками в Польше и мечтает о том, чтобы хотя бы в праздник Пречистой Марии Царицы Польши, который приходится на 3 мая, кто-нибудь из земляков, соотечественников польской национальности, проведал его и разделил с ним радость празднования великого события 1000 –летия польского государства и Крещения народа Польши.
В своих письмах о. Альбин пишет Серафиму о радости празднования грандиозного юбилея польского народа, а также о юбилеях священства, которые в тот год отмечали их собратья. Среди них – священники Здзислав и Ежи, хорошо знакомые нашему ссыльному.
На страницах своего дневника о. Серафим на миг переносится мыслями к памятному дню 11 апреля 1958 года, когда в Ровно его лишили права исполнять свое священническое служение. Лишь спустя какое-то время он узнал о том, что еще в феврале, то есть за два месяца до запрета, власть заранее запланировала это. Отец Серафим благодарит Бога за то, что 11 марта , в 25-ю юбилейную годовщину своего рукоположения, он еще мог спокойно праздновать в Ровно это знаменательное событие своей жизни.
В 1966-м, спустя восемь лет, свою 33-ю годовщину рукоположения Слуга Божий отмечал уже за решетками тюрьмы – на 6-й день после ареста в Кустанае. Какие необычная обстановка… Пребывая среди других заключенных, о. Серафим благодарит Господа за дар священства и Божье избрание и служит особенную Литургию , хотя и ненастоящую, ибо недостает ей самого важного – пресуществления Пресвятых Даров. Без литургических одежд , без алтаря, без хлеба и вина – он просто читает слова евхаристического чина Божьей Службы, которые ему удалось когда-то запомнить.
Хотя Иисус по чину Службы не пресуществляется под видом Хлеба и Вина, все же отец Серафим чувствует духовно Его близость. Как же впечатляет эта тоска и жажда сердца встретиться с Евхаристическим Иисусом! Даже в тюрьме Слуга Божий ищет малейшую возможность вспомнить искупительные моменты Голгофской жертвы Иисуса ради спасения мира, которая кроется в Таинстве Евхаристии, и зачерпнуть из Его ран силы для грядущей жизни.
Дневник отца Серафима снова возвращает нас к реалиям Арыкты и литургическому воспоминанию, которое выпадает на 22 апреля – в этот день Церковь вспоминает Папу-мученика Гая, который был родственником императора Диоклетиана, издавшего указ о преследовании Церкви.
О. Серафим написал также письмо Хелене Кавецкой из Целинограда, в квартире которой он часто гостил. Это была одна из «евхаристических женщин», которая отстаивала интересы католической общины в родном городе. В своем письме Кашуба выражает возмущение за несправедливое по отношению к католикам Казахстана отношение со стороны безбожного государства и побуждает Хелену возобновить ходатайства о разрешении на строительство новой часовни, при этом он приводит аргументы, которые, по его мнению, должны переубедить советскую власть. Основным аргументом является право человека на свободу вероисповедания согласно Конституции СССР.
Другой аргумент о. Серафима – это верующие люди, которые жертвовали на строительство города немало труда и здоровья, а теперь не имеют права свободно собираться на молитву. Третий аргумент – святое почти для всех народов предсмертное право умирающего человека примириться с Богом в Таинстве Исповеди, которое должны почитать даже атеисты. Не имея часовни, постоянного места, куда бы они могли приходить со своими духовными нуждами, они не имеют возможности позвать священника к умирающему человеку. И последний аргумент, на который ссылается Слуга Божий, – это дипломатические отношения, которые в то время Советский Союз пытался установить с Ватиканом. Для Кашубы это значит соблюсти права и нужды тех, кого представляет Ватикан.
Весьма впечатляет сила воодушевления и побуждения к инициативности, с которыми о. Серафим обращается в письме к Хелене. Он полностью осознает неистовую жестокость советской власти по отношению к верующим в Христа людям, при том он сам является жертвой беспощадного атеистического режима. Однако Слуга Божий не склоняет по-рабски голову, напротив, он призывает к решительным и смелым действиям. Пишите ходатайства, не молчите, действуйте, насколько это возможно теперь! Вероятно, вдохновленный примером святого мученика Гая, он распознает в своем сердце вдохновения к неотступной духовной борьбе. Это письмо – пример доверия Серафима, искренней веры в то, что вопреки отсутствию надежды надо надеяться, поскольку храм принадлежит Богу и его строительство – это дело Господа, а Он – Бог невозможного.
(Размышления и комментарий – брат Казимир Гузик, OFM Cap)
МОЛИТВА ПО ХОДАТАЙСТВУ ДОСТОЧТИМОГО СЛУГИ БОЖЬЕГО СЕРАФИМА КАШУБЫ
Боже, Ты одарил Своего Слугу Божьего Серафима достоинством Христова священства,
и благодаря благодати призвания к Ордену Братьев Меньших Капуцинов
позволил ему посвятить все свои силы на Твою славу,
для Твоего Царства и ради спасения человека.
Соделай милостиво так, чтобы мы по его примеру
постоянно совершенствовались в действенной любви к Тебе и Твоей Церкви.
Будь прославлен, Господи, в Твоем Слуге Серафиме, в его жизни и поступках,
позволь мне утешится его святым заступничеством,
и удели благодать, в которой нуждаюсь……..
Тебе, Боже, в Троице Единому, честь и слава во веки веков. Аминь.
(Отче наш. Радуйся, Мария. Слава Отцу.)